Жажда жизни[СИ] - Олег Кожевников

Расщелина, скорее даже, трещина в горе длиной была метров сто сорок и выходила, как я и предполагал, в ту сторону, где располагалось плоскогорье. Ещё до того как мы попали в долину, я рассматривал эту расщелину в бинокль и приблизительно определил, что она начиналась от основания горы на высоте около десяти метров. Теперь было видно, что до земли было не меньше пятнадцати метров. Дно этой трещины было узкое и шло с большим уклоном в сторону плоскогорья. Но для того, чтобы всё это увидеть, пришлось изрядно потрудиться — ничего просто так нам не давалось. В одном месте был такой большой перепад высот, что мне пришлось возвращаться в долину, чтобы срубить там дерево. Уже вместе с Сергеем мы затащили его в расщелину. Опустив основание дерева на дно перепада, мы получили своеобразную лестницу пятиметровой высоты. Теперь было довольно легко подниматься, или спускаться по не полностью обрубленным веткам, преодолевая этот перепад высот.

Отвлёк Сергея от ответственной работы мясником я не просто так, из-за любопытства посмотреть, куда выходит эта расщелина. Просто, именно на дне этого перепада было плоское место, где мы могли устроиться на ночлег. Дальше этого места расщелина сужалась, а потом разделялась на два хода, это были два коридора в скале. Обе эти коридора были сквозные, только один широкий, метра два (именно его я и рассматривал со стороны плоскогорья), а второй больше походил на трещину, такой узкий, что проходя по нему, приходилось временами просто протискиваться между его стен. По виду дна широкого коридора было ясно, что здесь когда-то текла вода, достигая уровня полутора метров. А там, где располагался перепад высот, образовывался водопад; было видно, как вода вымыла себе ложбину под перепадом и, не задерживаясь в этом самом широком месте расщелины, стремительно текла дальше, по широкой трещине к плоскогорью. Таким образом в широкой части расщелины и сформировалась площадка, куда вода не попадала. Она была вполне пригодна для ночлега, достаточно ровная, площадью метров десять.

После того как мы установили импровизированную лестницу, смысла заниматься дальнейшей разделкой туши уже не было — солнце вот-вот должно было закатиться. Поэтому Серега, нарубив уже приличное количество кусков мяса и медвежьего жира, пошёл мыться к озеру. Я же, как муравей начал таскать все, что считал необходимым для нормальной ночёвки; это были трава и лапник от кипариса, чтобы сделать подстилку. Дрова мы натаскали уже вместе с Сергеем. Только разожгли дрова, и принялись жарить мясо, как солнце скрылось, и наше пиршество продолжалось уже при свете костра. Мяса Сергей нарубил с избытком, как для переноски в лагерь, так и на наш собственный ужин и завтрак.

Насыщались мы как истинные дети палеолита — жадно рвали зубами большие куски мяса, нанизанные на кипарисовые ветки, заменяющие нам шампуры; шумно чавкали и сплёвывали непрожаренные куски прямо в костёр. Сторонний наблюдатель, не приглядываясь, наверняка принял бы нас за двух неандертальцев, жадно набивающих впрок свои утробы. Действительно, мы в течение часа утрамбовывали свои желудки до упора. Ещё бы — сколько мы уже не ели свежего мяса; и пускай оно было ужасно жесткое и местами сырое, но зато безумно ароматное, всё пропитанное дымом, просоленное, с хрустящей коричневой корочкой. Соль мы на этот раз не экономили. Зачем? Теперь она была у нас совсем под боком, можно было наковырять её из скалы хоть целое ведро.

Набив животы, мы улеглись на свои травяные перины и беспечно отдались в руки "Морфея". Охранять наш сон должен был Ози, ведь не зря же мы его так накормили? Он слопал мяса, не меньше, чем любой из нас. К тому же, окружённые с трёх сторон каменными стенами, а от плоскогорья отделённые вертикальным обрывом большой высоты — мы чувствовали себя в полной безопасности.

Проснулись мы тоже как древние люди — с первым лучом восходящего солнца. Поднявшись, сразу же направились принимать ванны в озере и только потом принялись опять за усиленное поедание медвежатины. Она шла прекрасно и утром, тем боле, что запивали мы её отваром из шиповника и ежевики, плоды которых набрали с кустарников, расположенных возле озера. Мой сотовый телефон, вчера ещё показывающий время, сегодня не включился, наверное, полностью разрядился аккумулятор. Ночью мы несколько раз использовали сотовый как фонарик во время приготовления мяса, а также, когда отходили справлять естественные нужды. Ориентироваться какой теперь час, я не мог, поэтому только предположил, что восьмой, и мы отправились на работу.

Часов пять трудились как негры, снимая шкуры с медведицы и медвежат. Потом отнесли их к озеру и притопили на мелководье. Во-первых, для того, чтобы никакая гиена не смогла до них добраться, а так же в надежде, что рыба сделает за нас противную работу по очистке кожи от остатков мяса и жира. Затем довольно долго занимались снятием нашей верёвки с гребня, кошка за него зацепилась мёртво. Пришлось рубить тонкое и высокое молодое деревце, тащить его на верхний выступ скалы, а потом с его помощью приподнимать кошку. И, наконец, перед уходом из этой долины мы перекрыли вход в пещеру валяющимся повсюду хворостом. Загородка эта, конечно, была весьма хлипкая и была нужна лишь для того, чтобы увидеть когда вернёмся, забирался ли кто-нибудь в пещеру.

Мучиться как прежде, возвращаясь по руслу ручья, совсем не хотелось, поэтому решили проторить новый путь — через расщелину на плоскогорье. Удлинить нашу кошку было чем, веревками, служившими нам поясами, а так же перевязью копья. Когда всё связали вместе, верёвки получилась метров в пятнадцать. Нагруженные поклажей, мы подошли к краю расщелины в полной уверенности, что теперь-то уж, сделав последние усилия, мы окажемся на прямом и коротком пути к нашим любимым жёнам, но не тут-то было. Кошку не за что было зацепить, ближайшее, подходящее для этого место, находилось на расстоянии метров семи от края расщелины.

Наша злость на свою собственную тупость была неимоверная. Минут пять мы стояли и ругались между собой, обвиняя друг друга в непредусмотрительности. Затем минут десять думали, как выйти из этого неприятного положения. Когда уже совсем решили, оставив здесь мясо, налегке возвращаться по старому пути, и я потянулся за копьём, меня, вдруг, осенила идея, и подсказал её вид того-самого копья. Так получилось, что оно стояло косо, опираясь древком на одну сторону трещины, а наконечником на другую. В мыслях сверкнуло — распорка! Нужно в долине срубить дерево и из него сделать распорку, вбив концы бревна в небольшие выемки на стенах расщелины. А две такие выемки, расположенные практически напротив друг друга, находились не боле, чем в полуметре от края расщелины.